громко заявил, что прибыл по поводу его племянника Роберта, который находится под арестом в ЧК. Вильгельм фон Мирбах появился тотчас.
Около получаса Блюмкин морочил ему голову разговорами – осваивался и присматривался. Затем нагнулся к стоявшему у ног портфелю, выхватил наган и в упор выстрелил в Мирбаха, Рицлера и переводчика. Все трое рухнули на пол. Вдруг посол вскочил и бросился бежать. Андреев швырнул ему под ноги бомбу, но она не взорвалась. Ее подхватил Блюмкин и, отпрыгнув в сторону, снова метнул в посла. Раздался страшный взрыв, с потолка оборвалась люстра и вылетели окна. Блюмкин выпрыгнул из оконного проема со второго этажа и сломал себе лодыжку, а когда перелезал через посольскую ограду, пуля – прости-прощай от охраны – попала ему в бедро. Истекая кровью, он дополз до машины, и они умчались в штаб Боевого отряда матросов – «засадный полк» левого эсера Попова.
Полагая, что ищейки Железного Феликса уже идут по следу Блюмкина, матросы остригли его под ноль, сбрили бороду, и, убедившись, что полностью изменили внешность, отнесли в лазарет. Вскоре Яков оттуда сбежал и под чужими именами скитался по Центральной России и Украине. В апреле 1919 года он сдался Киевской ЧК и был переправлен в Москву.
16 мая 1919 года вышло постановление Президиума ВЦИК, гласившее: «Ввиду добровольной явки Я.Г. Блюмкина и данного им подробного объяснения обстоятельств убийства германского посла графа фон Мирбаха Президиум постановляет: Я.Г. Блюмкина амнистировать».
Блюмкин, личность с дрейфующими принципами, поняв, что в ПЛСР ему уже ничего не светит, 19 мая 1919 года подал заявление о вступлении в РКП(б), где, по его прикидкам, еще можно сделать карьеру. И ведь вступил-таки!
Левые эсеры предательства не прощали, какие бы заслуги в прошлом ни имел их бывший соратник – в течение полугода на Блюмкина было совершено три покушения. Без крови не обошлось, но он все-таки остался жив, подтвердив укоренившуюся за ним репутацию человека, по пятам которого неотступно следует удача.
* * *
Некоторые историки считают, что отношения между лидерами РКП(б) Лениным, Сталиным, Свердловым и вожаками ПЛСР в лице Спиридоновой, Камкова, Натансона к 6 июля 1918 года достигли точки невозврата, и убийство германского посла явилось лишь спусковым крючком для начала мятежа левых эсеров. А Блюмкин, совершив акт возмездия за «похабный» Брестский договор, «застолбил» себе место в истории.
К слову, кандидатов в убийцы германского посла среди левых эсеров было хоть отбавляй, но выбор пал на Блюмкина. Почему? А просто: ЦК ПЛСР исходил из того, что он хорошо (благодаря своему агенту) знал расположение помещений в посольстве и, что важно, – вел дело Роберта Мирбаха и под этим предлогом мог наверняка получить аудиенцию у посла.
«Смерч деятельности»
В 1920–1921 годах Блюмкин слушатель отделения «недоучившихся героев Гражданской войны» в Военной академии РККА. Это не мешает ему в течение полутора месяцев готовить революцию в Персии. Оттуда он вернулся членом (!) ЦК Иранской компартии с партбилетом №-002…
В 1924 году Блюмкин, не расстававшийся с мечтой стать писателем, подрядился выпустить в серии «Люди революции» брошюру о Дзержинском. Тогда же он начинает сотрудничать с Троцким, к которому «привязался всей силой своего пылкого сердца». Сослуживцы ехидно посмеивались, что при упоминании имени Троцкого «у Яши глаза потели божьей росой, а сам он впадал в зримый экстаз».
Блюмкин выполняет множество поручений «демона революции»: готовит материалы и статьи; редактирует тексты его выступлений; составляет собрание его сочинений и пишет к нему предисловие; под девизом «Наш наркомвоенмор – образец совершенного человека!» проводит линию Троцкого в ВЧК и в военной разведке.
Лев Давыдович, в свою очередь, играя роль покровителя Блюмкина, часто повторяет: «Яков – это смерч деятельности! Я взял его к себе, в военный секретариат, и всегда, когда я нуждался в храбром человеке, он был в моем распоряжении». Однако особо приближенным цинично заявлял: «Таких людей, как Блюмкин, прошедших испытание бедностью, нельзя допускать к испытанию богатством и властью!»
Дан приказ ему на Восток
Одним из самых распространенных мифов об операциях, в коих принял участие Блюмкин – это поиск Шамбалы, страны всеобщего счастья, высшей мудрости и абсолютной справедливости.
Подготовка к экспедиции, которая должна была установить контакт между верховными жрецами Земли и советским правительством, началась летом 1925 года. Эту идею одобрил даже Дзержинский, и по его распоряжению на нужды предприятия выделили 100 тысяч золотых рублей ($600 тысяч по тогдашнему курсу). Но в последний момент экспедиция сорвалась из-за бюрократической склоки между руководством ИНО ОГПУ (внешняя разведка) и Наркомата иностранных дел. Но начальник Спецотдела ОГПУ Бокий и его эксперт по парапсихологии Барченко решили все-таки отправить в Шамбалу хотя бы одного человека. Выбрали Блюмкина и якобы под прикрытием монгольского ламы включили его в состав экспедиции известного художника, философа и общественного деятеля Николая Рериха, который отбывал в Тибет.
Доступные исследователям документы не дают однозначного ответа на вопрос, был ли Блюмкин в экспедиции Рериха. Сегодня ответ звучит так: «скорее нет, чем да». Ведь доподлинно известно, что уже в начале 1926 года Блюмкин прибыл в Улан-Батор в качестве «легального» резидента ИНО ОГПУ одновременно в Монгольской республике, в Тибете, во Внутренней Монголии и в некоторых районах Китая. Его деятельность, а скорее поведение, вызвало серьезные нарекания со стороны начальника Разведупра Берзина, и в ноябре 1927 года Блюмкина отозвали в Москву.
Дела амурные
Историки, которые из всей жизни и деятельности Блюмкина почему-то вычленили и с пристрастием изучали только его любовные амбиции, пришли к ошеломляющему выводу: он был неуемным и неразборчивым сексоголиком. Это не так. Мимолетным связям с распущенными барышнями он предпочитал романы с аристократками духа, с женщинами, имеющими богатый внутренний мир. К ним он тянулся всю свою сознательную жизнь, именно они становились объектами его обожания и даже музами.
Так, в 1920 году Блюмкин вступил в брак с высокообразованной девушкой Татьяной Файнерман, дочерью известного журналиста и литератора. Это был его третий брак. Предыдущие два распались как раз по причине скудости культурных и духовных потребностей его избранниц.
С Файнерман Блюмкин счастливо прожил до 1925 года, пока не встретил племянницу жены наркома просвещения Луначарского А.В. – Татьяну Сац (в будущем она прославится на всю планету как балетмейстер и создатель первого в мире детского театра).
Сац влюбилась в «легендарного террориста», он ответил ей взаимностью и развелся с Файнерман. Свидетельством их бурного романа, а также намерения связать себя супружескими узами являются десятки их посланий друг к другу (предположительно, находятся в Лубянских архивах).
В феврале 1928 года в
